Новая теория Материалы О нас Услуги Партнеры Контакты Манифест
   
 
Материалы
 
ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ ПРОЧИЕ ТЕМЫ
Корея, Ближний Восток, Индия, ex-СССР, Африка, виды управленческой деятельности, бюрократия, фирма, административная реформа, налоги, фондовые рынки, Южная Америка, исламские финансы, социализм, Япония, облигации, бюджет, СССР, ЦБ РФ, финансовая система, политика, нефть, ЕЦБ, кредитование, экономическая теория, инновации, инвестиции, инфляция, долги, недвижимость, ФРС, бизнес в России, реальный сектор, деньги
 

Превентивная ставка

09.01.2019

Следи за собой, будь осторожен!

– Виктор Цой

 

Два дня назад прошло заседание правления Центробанка РФ, последнее в этом году. На нем было принято решение поднять ключевую ставку с 7,5% до 7,75%. ЦБ в сопутствующем заявлении сообщил, что данное "решение носит упреждающий характер и направлено на ограничение инфляционных рисков, которые остаются на повышенном уровне, особенно на краткосрочном горизонте". Помимо того, была упомянута прочая неопределенность, в том числе и относительно "внешних условий" (читай санкций, стоимости барреля и курса доллара), равно как и неясный пока эффект от грядущего уже через две недели повышения НДС с 18% до 20%. В общем, ЦБ своё решение обуславливает осторожностью и заботой о стабильности макроэкономической картины в стране, и с этим вполне можно согласиться – но, на мой взгляд, всю эту ситуацию следует несколько расширить и уточнить.

Для начала надо отметить, что ЦБ, фактически, закончил год с тем же, с чем начал – в смысле величины ставки. Действительно, 9 февраля этого года ставка снижалась, с 7,75% до 7,5%, а затем полтора месяца спустя еще на 0,25%, до 7,25%. После этого ЦБ взял паузу на оценку текущей ситуации, а позже, начиная с сентября, двинулся в обратном направлении, с таким же шагом – и с такой же паузой в ноябре.

Как известно, снижение ставки обычно используется ЦБ при относительно низких уровнях инфляции, эта мера имеет своей целью стимулирование экономического роста через снижение стоимости кредита – который как раз и привязан к ключевой ставке. Некоторая величина ставки, впрочем, не означает, что коммерческие банки будут кредитоваться именно под этот процент: кредиты overnightтеперь будут обходиться банкам в 8,75%, а займы под залог нерыночных активов (векселя, права требования по кредитным договорам или поручительства других кредитных организаций) – в 9,5%.

Обратный процесс, соответственно, инициируется при инфляционных рисках, при падении курса национальной валюты, а также при рисках перегрева экономики, признанных неприемлемыми – собственно, именно такой процесс сейчас и происходит со ставкой в США, хотя, по некоторым признакам, он уже близок к завершению. При этом ранее динамика изменения ставки была иной – за 2017 год ЦБ снижал ставку 6 раз, в результате чего она сместилась с 10% до 7,75%. Снижение шло и в 2016 году, хотя и не очень значимое, заметное снижение также имело место в 2015 году, тогда оно, впрочем, было обусловлено нормализацией ситуации; напомню, что в декабре 2014 года на фоне курсовой паники последних месяцев 2014 года ставка была резко повышена, с 10% до 17%. Фактически, уже можно говорить о сломе тренда на понижение ставки.

Вернемся к мотивации ЦБ. Регулятор совершенно справедливо упоминает инфляционные риски – напомню, что помимо роста НДС, в январе грядёт ещё и повышение акциза на моторное топливо, и не факт, что все анонсированные меры смогут сдержать рост цен на него. Предполагается, что повышение ставки сократит денежное предложение и повысит привлекательность депозитов, что удержит инфляцию в рамках, пусть даже расширившихся до 5,5–6% по причине усиления налогового пресса. Хотелось бы, однако, отметить ещё одну – неявную – причину для повышения ставки.

Речь пойдет о бюджетном правиле и продолжении пополнения валютных резервов. Так, ЦБ анонсировал, что с 15 января он вернется к практике покупки валюты на рынке. ЦБ в данном случае выступит как агент, который по поручению Минфина будет закупать валюту (в пропорции 45% доллар США, 45% евро и 10% фунт стерлингов) на сверхдоходы бюджета, обусловленные превышением цены нефти над уровнем в $40 за баррель. Деньги эти пойдут в закрома на случай худых времен – т.е. на пополнение Фонда национального благосостояния (ФНБ). Процесс этот не нов – пополнение ФНБ длилось большую часть завершающегося года, когда оказалось, что уровень цен на нефть превышает тот, что заложен в закон о бюджете. Иначе говоря, правительством взят курс на активное наполнение этого "Стабфонда 2.0" с возможными тратами из него в каких-либо особых случаях – к примеру, для обещанного финансирования строительства АЭС в Египте, про что я писал полтора месяца назад.

Напомню, что Стабфонд (позже разделенный на ныне исчерпанный и слитый с ФНБ Резервный фонд и собственно ФНБ) был создан в начале 2004 года по предложению тогдашнего министра финансов Алексея Кудрина; умственные пассионарии тогда плевались, потому как деньги накапливались в кубышке, вместо того, чтобы быть вложенными в "новые производства". Практика показала, что это накопление резервов так уж и плохо – в конце концов, именно Стабфондом российская экономика и спаслась в 2008-2010 годах, когда на её поддержку ушло более $200 млрд. из этого источника. Затем, когда острота вопроса несколько спала, именно разделенный уже Стабфонд (и реквизированные пенсионные накопления граждан) послужил источником балансирования глубоко дефицитного российского бюджета. Кроме того, с сугубо управленческой точки зрения, вопрос этих самых "новых производств" (и в целом применения внеплановых доходов, оказавшихся в бюджете в силу благоприятной конъюнктуры) находится вне компетенции министра финансов, но в компетенции профильных министерств. Они же, в свою очередь, должны прописывать выделения средств на них в очередной бюджет, проводить его через парламент, после чего исполнять, желательно при этом не воруя.

Это, впрочем, в данном случае неважно, важен сам факт наличия курса на пополнение резервов. На эти цели, согласно закону о бюджете, Минфин рассчитывает в 2019 году потратить 3,3 триллиона рублей. Валюта будет покупаться трех видов – но если привести это к доллару, то выходит, что Минфин должен будет закупить примерно $50 млрд. в дополнение к тем $102 млрд., на которые удалось пополнить резервы с февраля 2017 года, когда и началась эта программа скупки валюты на открытом рынке. При этом сам ЦБ прогнозирует, что в 2019 году весь профицит платежного баланса составит $71 млрд., иначе говоря, 70% всей пришедшей в страну валюты будет выкуплено и складировано. И вот это уже может оказаться проблемой, поскольку, по имеющейся информации, в следующем году российским экономическим агентам надо будет погасить $54 млрд. внешнего долга. Проще говоря, ожидаемого притока валюты в страну валюты на это, увы, не хватит,  рефинансировать же удастся, в лучшем случае, около половины этого долга.

Соответственно, ситуация начинает играть новыми красками. Если валюты будет не хватать, то её надо будет пытаться купить здесь на рынке у тех, кто ей владеет – в результате чего запросто может просесть курс рубля. Альтернативный вариант – попытаться как-то привлечь на российский рынок внешних инвесторов, которые принесут валюту, продадут её за рубли и будут пытаться на рынке заработать. Вероятность этого, впрочем, рассматривается мной как не особо высокая – так, сейчас внешний капитал уходит с российских рынков с рекордной скоростью, быстрее он утекал только в апреле, после объявления санкций в отношении "Русала" Олега Дерипаски. Конечно же, часть его потом вернется, отреагировав, среди прочего, и на то самое повышение ставки ЦБ – которая, как и в США, служит бенчмарком для оценки доходности российских активов. Но, увы и ах, значимый приток капитала Россия может получить только в случае отмены санкций, что не представляется вероятным на обозримом промежутке времени.

Самое же забавное здесь заключается в том, что вся эта история со ставкой и трансграничными потоками капитала сейчас имеет весьма опосредованное отношение к российскому экономическому росту как таковому. Тогда, 15 лет назад, в схожих по многим признакам условиях рост был – и это обуславливалось невыбранными лимитами монокультурно-рентного взаимодействия, наличием достаточно большого количества незанятых рыночных ниш и, главное, растущего конечного спроса – благодаря притоку валюты и политике currency board. Сейчас ситуация иная – модель достигла своего предела где-то в 2013 году, тем временем государство резко усилило свою роль в экономике (около 70% реального сектора и примерно 65-68% финансовой системы сейчас государственные), а смена денежно-кредитной политики на инфляционное таргетирование сделала всю систему заметно более устойчивой к стимулам – и негативным, и позитивным. В итоге высокая стоимость нефти обращается в отток капитала (ЦБ ожидает оттока $54 млрд. по итогам 2018 года), а государственные планы и проекты имеют низкую эффективность. Только и остаётся, что копить резервы. Вдруг пригодится вновь.

Опубликовано 15.12.18 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.

Метки:
Россия, ЦБ РФ

 
© 2011-2024 Neoconomica Все права защищены