Новая теория Материалы О нас Услуги Партнеры Контакты Манифест
   
 
Материалы
 
ОСНОВНЫЕ ТЕМЫ ПРОЧИЕ ТЕМЫ
Корея, Ближний Восток, Индия, ex-СССР, Африка, виды управленческой деятельности, бюрократия, фирма, административная реформа, налоги, фондовые рынки, Южная Америка, исламские финансы, социализм, Япония, облигации, бюджет, СССР, ЦБ РФ, финансовая система, политика, нефть, ЕЦБ, кредитование, экономическая теория, инновации, инвестиции, инфляция, долги, недвижимость, ФРС, бизнес в России, реальный сектор, деньги
 

Дохийский раунд

18.04.2016

Лучше всего она зимним утром.

– Г. Гаррисон, "Крест и король"

 

Текст писался до завершения дохийских переговоров

Нефтяного вопроса я уже касался пять месяцев назад, когда нефть стоила примерно столько же, сколько сейчас ($44 за баррель Brent), но траектория движения была скорее вниз, чем вверх. За это время много чего случилось на рынке, включая падение цен в полтора раза – до уровней ниже $30 за баррель. Последствия для бюджетов нефтедобывающих стран были соответствующими – негативными. Соответствующими, а именно весьма масштабными были и усилия их по возвращению стоимости барреля на более приятные уровни.

Началось всё с Венесуэлы. Ситуация в этой стране близка к катастрофической, левацкие эксперименты её практически разрушили; достаточно сказать, что бюджет Венесуэлы балансируется при стоимости барреля порядка $140-180 (по разным оценкам), ожидаемая инфляция в 2016 году составит, по оценке МВФ, 720% (т.е. цены увеличатся восьмикратно), вероятность дефолта в ближайшие пять лет – около 70%, и Венесуэла уже скребёт по дну своей кубышки, пытаясь расплатиться с внешними долгами, она распродаёт золото (впрочем, цена на него сейчас несколько подросла, что даёт Каракасу некоторую передышку). Соответственно, для Венесуэлы вопрос хоть какого-нибудь роста цены на нефть (а лучше роста не какого-нибудь, а существенного) становится в прямом смысле слова вопросом жизни и смерти. Неудивительно, что президент страны Николас Мадуро развил активную деятельность в рамках широко известного подхода "челночной дипломатии", пытаясь свести воедино представителей стран-нефтепроизводителей и подвести их к тому или иному ограничению добычи.

Деятельность эта увенчалась предварительным успехом. 16 февраля Россия, КСА, Катар и Венесуэла договорились о сохранении добычи нефти в 2016 году на уровне января при условии, что другие производители нефти также присоединятся к данной инициативе. Мадуро был крайне доволен. Более того, тема зажила своей жизнью – о своём интересе поучаствовать в этой инициативе заявили и иные страны, среди них Эквадор, Алжир, Нигерия, Оман, Кувейт и ОАЭ. Активный обмен декларациями привёл к тому, что стала формироваться интрига последних нескольких недель – переговоры о судьбе цен на нефть, которые должны (на момент написания настоящей заметки) состояться 17 апреля в столице Катара Дохе. Предполагается, что по итогам переговоров будет выработана некая позиция, которая позволит отвести цены повыше. Вопрос, произойдёт ли это в реальности.

Фундаментально на стоимость барреля сейчас влияют следующие факторы:

Во-первых, в ожиданиях на стороне снижения цен играют опасения торможения мировой экономики, в первую очередь – экономики Китая, одного из ключевых мировых потребителей нефти. Так, буквально на днях китайская статистика сообщила о замедлении роста ВВП до 6,7% с прошлогодних 6,9%. Разница, казалось бы, невелика – но китайская статистика уже неоднократно подвергалась сомнению, её числа слабо сочетаются между собой. Вот и сейчас так: небольшое вроде бы замедление роста сопровождается резким сокращением (именно что сокращением!) грузоперевозок – в январе-марте объём ж/д грузоперевозок в КНР оказался на 9,4% ниже, чем годом ранее. Китайская экономика всё больше напоминает собой непрозрачный "чёрный ящик", в котором неизвестно что происходит, но сигналы изнутри доносятся весьма неприятные. При этом сигналы позитивные, к примеру, рост потребления (и импорта) нефти Индией, обусловленный ростом её ВВП более чем на 7%, на мой взгляд, не являются достаточно значимыми.

Во-вторых, игроки на нефтяном рынке очень серьёзно ориентируются на политику, проводимую ФРС США. Руководящий орган этой структуры на своём заседании в декабре прошлого года уже осуществил акт поднятия ставки, коридор 0-0,25% превратился в 0,25-0,5%. Понятно, что эти меры послужат (и уже служат) укреплению доллара и, соответственно, сокращению долларовой цены барреля нефти. Проблема в том, что дальнейшая политика ФРС на данный момент представляется непредсказуемой. В прошлом году они предполагали, что в 2016 году ставка будет повышена 5-6 раз, но к декабрю их энтузиазм стал более умеренным, консенсусом стало предположение о том, что ставка будет повышена 4 раза, сейчас есть более-менее внятная уверенность лишь в двух. В совокупности этот фактор, скорее, поддерживает стоимость барреля.

Ключевым же является вопрос американской сланцевой нефти. Пресса полна заклинаний о том, что эта отрасль находится в США на грани коллапса, в пример чему приводятся данные о числе работающих буровых установок – полтора года назад их было порядка полутора тысяч, сейчас их число упало чуть ли не вчетверо. Из свежих новостей: производство нефти в США упало ниже – как это называется – психологической отметки в 9 млн. баррелей в день. Были и сигналы о финансовых проблемах в отрасли, начиная от банкротств и заканчивая выделением банками дополнительных средств на потери по кредитам нефтяному сектору. В целом, однако, ситуация никак не являет собой чего-либо экстраординарного.

Дело в том, что такие проблемы для отрасли ведут не к полному закрытию таковой, но к её консолидации. Всякая мелочь, которая, в надежде на лёгкие прибыли, брала не самые хорошие участки, кредитовалась по повышенным ставкам, совершала инвестиционные ошибки, конечно же, разорится – и перейдёт в собственность кого-либо из крупных игроков, у которых и капитал дешевле, и запасы ликвидности больше, и выше уровень управленческого умения. Примером здесь может служить история с New Gulf Resources. Эта компания с её с 88 скважинами и 55 работниками подала на банкротство в конце декабря прошлого года. Возникла она в 2011 году, в мае 2014 года, на пике цен на нефть, они заняли $500 млн., и купили/взяли в аренду большие участки земли в Техасе.  Естественно, после того как нефть упала до ~$40 за баррель, долги они отдать не могут, и в результате они подали на банкротство – каковое оказалось достаточно условным. Они заключили соглашение с кредиторами, которые обменивают свои долговые расписки на акции компании (т.е. входят в её капитал), и дают New Gulf Resources дополнительные $125 млн., после чего компания продолжает свою работу.

Однако жирную точку в вопросе американской нефтедобычи поставили сами же американские нефтяники. Полтора месяца назад (т.е. когда нефть стоила порядка $35-37) имело место некоторое количество заявлений топ-менеджеров американских нефтяных корпораций, суть которых сводится к тому, что планкой, при достижении которой на рынок начнут поступать новые объемы сырья из США, является уровень $40 за баррель. Так, об этом говорил финдиректор Continental Resources Джон Харт; год назад в качестве точки безубыточности они называли $60. А, к примеру, глава EOG Resources Inc Билл Томас сообщил, что у его компании есть 3200 скважин, рентабельность которых превышает 30% при ценах на нефть около $40 за баррель.

Вернёмся к дипломатическим усилиям.

В течение двух месяцев информационный шум, посвящённый этой инициативе, то нарастал, то стихал, но даже в таком формате он, сообразно старой биржевой формуле "покупай на слухах, продавай на новостях", послужил повышению стоимости барреля, что в локальном пике составляла около $45 за баррель. Это всё, однако, сопровождалось обменом дипломатическими колкостями.

Во-первых, к соглашению крайне скептически относится Иран: персы неоднократно заявляли, что, конечно, в принципе-то они совершенно не против заморозки уровней добычи, но только после того, как добыча нефти в Иране достигнет досанкционных уровней – на что требуется ещё минимум год и что будет означать лишние примерно 1 млн. баррелей в день на и так переполненном нефтью мировом рынке.

Во-вторых, неясной является сама повестка встречи – будет ли речь идти о заморозке добычи на январском уровне (с российским и саудовским пиками нефти) или же февральском (с катарским пиком и российско-саудовским отходом от такового), или же даже о дружном снижении добычи.

В-третьих, совершенно нет гарантии, что даже в случае достижения устного консенсуса он будет оформлен как-то документально, с прописанными механизмами контроля – в противном случае все подготовленные на встрече документы будут являть собой всего лишь ни к чему не обязывающую декларацию о намерениях.

В-четвёртых, неясным является также срок действия соглашения – спорным остаётся момент, будет ли оно действовать до следующей встречи ОПЕК в июне или же в октябре, как это предлагает Россия.

Наконец, буквально только что стало известно, что Иран не пришлёт своего представителя даже в статусе наблюдателя, поскольку, как было заявлено, "во встрече стоит участвовать только тем странам, которые поддерживают заморозку добычи". Более того, КСА, по сути, выкатила ультиматум – либо мы все дружно договариваемся о заморозке, либо мы увеличиваем добычу до упора, по сути, возвращаясь к прямому демпингу – и пусть победит сильнейший (т.е. тот, у кого запасы накопленного финансового жира самые большие), а это, пожалуй, именно что КСА, а слабейшие – вылетают с рынка и страдают от пустых бюджетов и социальных волнений.

Чего же следует ожидать от встречи в Дохе?

Опять же, здесь возможен целый спектр вариантов:

  • не договорятся ни о чём, разругаются и разъедутся по домам, чтобы вернуться к ценовой войне за потребителя;
  • договорятся (на уровне деклараций) о заморозке добычи, после чего поедут по домам и будут её втихую нарушать, как это и происходит последние годы с ОПЕК; здесь же, в теории, возможен вариант с договорённостью о снижении добычи, которая точно так же будет де-факто являться филькиной грамотой;
  • всё вышеописанное, по одному либо другому варианту – но с прописанными механизмами взаимного контроля и взаимных же кар за нарушение договорённостей.

Очевидно, последний вариант является самым невероятным, точно так же сомнителен и самый первый вариант – в конце концов, не для того собираются, чтобы попросту повидаться и погоревать о низкой нефти. Я предполагаю, что итог будет где-то посередине – встретятся, договорятся о том, что надо бы заморозить, ибо это будет полезно всем, после чего, вероятно, назначат ещё одну встречу через некоторое время. Вопрос, что из этого выйдет не в смысле встреч – а в смысле стоимости барреля.

Здесь, на мой взгляд, ход событий будет следующим. Сразу за этим вот "положительным решением" последует всплеск цены, поскольку для рынка это вроде как "хорошие новости" – но продлится он недолго. Причина проста – перепредложение на рынке никуда не денется (остаётся, впрочем, вопрос, а куда именно она складируется, хотя информация о переполнении хранилищ уже к декабрю прошлого года оказалась, очевидно, фейком), спекулянты отыграют эти новости – и баррель поедет обратно вниз. Более того, уже нынешние уровни цен провоцируют американских сланцевиков вернуться к добыче, поход их на север лишь ускорит этот процесс – с соответствующим ростом числа буровых, добычи и перепредложения на рынке, а с учётом инертности рынка и спекулятивных игр, увеличивающих волатильность, вполне возможен провал цены до уровней ниже $30 за баррель.

Собственно, именно этот фактор сейчас и является ключевым для всего нефтяного рынка. Уровни $30-35 для американцев неудобны. Они будут работать, будут производить – но такого бума, как ранее, такого стабильного прироста добычи это не даст. Но $50 за баррель – уже совсем другая история, по сути, именно этот уровень будет фундаментальным в краткосрочном периоде: при достижении его США, которые никак не участвуют в этих попытках манипулировать рынком, будут включать новые скважины и заливать рынок прибыльной (на этих уровнях) нефтью. И долговременный пробой вверх этих $50 за баррель возможен, на мой взгляд, только в случае запуска очередного раунда американской эмиссии, до чего ещё, думается, достаточно далеко – хотя бодро повышать ставки, как хотелось ещё полгода назад, ФРС уже не желает.

И для примера: цена нефти Brent по состоянию на 04.01.2000 была $23,95 за баррель, и учитывая снижение покупательной способности доллара с коэффициентом 0,696 (накопленную инфляцию за эти годы), получаем фундаментальную цену нефти в $34,41 за баррель. Минимум по ней наблюдался 10.12.1998 – $9,1 за баррель, $13,07 по нынешним деньгам. В целом же, самое дно нефтяных цен, менее $20 за баррель ($28,74 в современных ценах) длилось 29 месяцев: с марта 1997 года по июль 1999-го – и эта ситуация вполне может повториться.

P.S. Как оказалось, договориться в Дохе не удалось. Конкуренция возобладала над кооперацией. Последствие этого шага – де-факто разрушение ОПЕК и практически неизбежное возвращение ценовой войны.

Опубликовано 17.04.16 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.

Метки:
нефть

 
© 2011-2024 Neoconomica Все права защищены