33 тезиса в поддержку Реформации в экономической науке

В 2017 году отмечался не только столетний юбилей Великой октябрьской социалистической революции, но и 500-летний юбилей другой великой революции, в свое время потрясшей всю Европу: Реформации.

Как известно, начало Реформации было положено 31 октября 1517 года, когда Мартин Лютер прибил к дверям Замковой церкви в Виттенберге свои 95 тезисов, критикующих положение дел в католической церкви и призывавших к ее реформе.

В юбилейный год группа экономистов, несогласных с положением дел в экономической науке и объединившихся в группу Rethinking economics (Переосмысливая экономику), поступила аналогичным образом. 95 тезисов они не осилили, получилось всего 33, но 12 декабря 2017 года Стив Кин (известный экономист, автор книги «Разоблачая экономикс: голый император социальных наук», опубликованной в 2001 году и ставшей культовой среди неортодоксальных экономистов), облаченный в монашескую рясу и сопровождаемый соратниками, символически приколотил свиток с тезисами к дверям Лондонской школы экономики.

Стив Кин - второй справа. Видна только голова, но он в монашеской рясе, как и Эндрю Симмс (слева).

Всего под тезисами подписалось 69 человек. Не все из них экономисты, да и известных имен (я имею в виду среди неортодоксальных экономистов) практически нет[1]. Помимо уже упомянутого Кина я знаю еще британского экономиста корейского происхождения Чанг Ха Джуна, три книги которого переведены на русский язык и весьма популярны: Недобрые самаритяне. Миф о свободной торговле и тайная история капитализма; Как устроена экономика; 23 тайны: то, что вам не расскажут про капитализм. Это действительно хорошие книги, хотя и не без недостатков, о которых я как-нибудь расскажу.

Также в списке есть Джеффри Харкурт, который давно, еще в 60-70 годы принимал активное участие в дискуссии двух Кембриджей по теории капитала (он в свое время и дал ей название, которое закрепилось в истории экономической мысли), а также Марк Лавуа (Marc Lavoie) – очень плодовитый автор пост-кейнсианского направления.

А пока сами тезисы в моем переводе.

33 тезиса в поддержку Реформации в экономической науке

Человечество сталкивается с бедностью и неравенством, экологическим кризисом и финансовой нестабильностью.

Мы обеспокоены тем, что экономическая наука не делает всего возможного, чтобы пролить свет на возможные пути решения этих проблем. Этому есть три причины:

Во-первых, внутри экономики сложилась нездоровая интеллектуальная монополия. Неоклассический подход безраздельно доминирует в обучении, исследованиях, консультировании властей и общественном дискурсе. Многие другие направления, которые могли бы предложить полезные идеи, оттеснены на обочину и замалчиваются. Вопрос не в том, чтобы сравнивать, какая теория лучше, а в том, что научный прогресс невозможен без широких дискуссий. Внутри экономической теории такой дискуссии не ведется.

Во-вторых, в то время как неоклассика имеет значительные исторические достижения и все еще полезна, остаются широкие возможности дальнейшего развития, связанные с другими научными дисциплинами и направлениями мысли.

В-третьих, экономика мейнстрима продемонстрировала, что она неспособна к самообновлению, будучи скорее верой, чем наукой. Слишком часто, когда теория и эмпирические свидетельства противоречат друг другу, приоритет отдается теории.

Мы публикуем эти тезисы как вызов нездоровой интеллектуальной монополии экономического мейнстрима. Здесь содержатся примеры теоретических ошибок мейнстрима и идей, которые могут предложить альтернативные направления, а также предлагаются пути развития, которые помогли бы экономической теории стать более эффективной и более демократической. Мы считаем, что улучшения экономической теории возможны и приглашаем к их обсуждению.

Задачи экономической теории.

1. Задачей экономической теории является помощь обществу в принятии решений. У экономической теории нет других целей, кроме как помогать выработке политических решений. Политический выбор должен определяться успешностью предложений.

2. Распределение богатства и дохода являются основными вопросами в реальном мире, и должны быть таковыми и для экономической теории.

3. Экономическая теория не свободна от ценностных суждений, и экономисты должны открыто заявлять о своих ценностных суждениях. Это особенно относится к тем ценностным суждениям, которые не могут быть распознаны неспециалистами.

4. Задачей экономической политики является не создание нейтральной среды для участников экономического процесса, а определение направлений развития (в оригинале – не выравнивание игрового поля, а определение направления его наклона). Необходима открытая дискуссия по поводу того, какая экономика нам нужна, и как к ней перейти.

Природа.

5. Экономика – часть природной среды и обществ, внутри которых она формируется. Она не независима от них. Поэтому социальные институты и экологические системы играют определяющую роль в ее функционировании, а не являются внешними по отношению к ней.

6. Экономику и ее развитие невозможно представить без взаимодействия с природной средой и без множества предоставляемых природой систем жизнеобеспечения. Она зависит от непрерывного потока энергии и материи, и функционирует внутри хрупко сбалансированной биосферы. Экономическая теория, рассматривающая природу как внешнюю по отношению к своим моделям, не может в полной мере оценить, какой ущерб будущему развитию может принести деградация естественной среды.

7. Экономическая теория должна признать, что доступность невозобновляемых энергии и ресурсов небезгранична, и использование этих запасов для извлечения содержащейся в них энергии изменяет общепланетарный энергетический баланс, порождая такие последствия, как изменения климата.

8. Связи между экономикой и экологией нельзя игнорировать. Сегодняшнее пренебрежение этими связями привело к созданию глобальной экономики, которая уже работает за пределами возможностей экологии, и нормальное функционирование которой требует дальнейшего расширения. Экономика должна основываться на естественных ограничениях экологии нашей планеты.

Институты и рынки.

9. Все рынки созданы и сформированы законами, обычаями и культурой. Действия и бездействие правительств оказывают влияние на них.

10. Рынки – продукт взаимодействия между различного рода публичными и частными организациями (равно как некоммерческого сектора и гражданского общества). Необходимо расширить исследования того, как эти организации действительно организованы, и как осуществляются или могут осуществляться взаимодействия между ними.

11. Рынки всегда более сложны и менее предсказуемы, чем это предполагается при простом сопоставлении спроса и предложения. Экономическая теория должна глубже понять, как ведут себя рынки, используя достижения теории сложных систем, используемой в физике, биологии и компьютерных системах.

12. Институты определяют структуру рынков и влияют на поведение всех экономических акторов. Поэтому экономическая теория должна рассматривать институты как центральную часть своих моделей.

13. Поскольку в различных экономиках действуют различные институты, политика, которая успешна в одной экономике, может оказаться неуспешной в другой. По этой, хотя далеко и не только по этой причине, универсальные рецепты, опирающиеся только на абстрактную экономическую теорию, вряд ли будут полезными.

Труд и капитал.

14. Следует рассматривать зарплаты, прибыли и доходы от активов как зависящие от широкого спектра факторов, включая относительную рыночную власть рабочих, фирм и владельцев активов, а не только их относительный вклад в производство продукции. Экономическая теория нуждается в более широком понимании этих факторов, чтобы лучше оценивать решения, которые влияют на долю доходов, получаемую различными группами общества.

Принятие решений

15. Заблуждения, предрассудки, проблемы распознавания образов, знания, социальные связи и контекст – все это факторы, влияющие на поведение и не учитываемые экономической теорией. Поэтому экономика мейнстрима нуждается в более широком понимании человеческого поведения, привлекая знания, полученные в социологии, психологии, философии и других отраслях знания.

16. Люди не идеальны, и «идеально-рациональное» принятие экономических решений невозможно. Любые экономические решения, которые имеют дело с будущим, включают значительную долю не поддающейся исчислению неопределенности, и для их принятия необходим произвол. Экономика мейнстрима должна признать роль неопределенности.

Неравенство

17. В рыночной экономике люди с одинаковыми способностями, предпочтениями и исходными условиями достигают различного уровня благосостояния в силу наличия случайностей. Последствия малых различий в удаче или обстоятельствах могут привести к значительным отличиям результатов для одинаковых людей.

18. Рынки часто проявляют тенденцию к росту неравенства. В свою очередь, в сообществах с высоким уровнем неравенства показатели благосостояния ухудшаются. Экономическая теория мейнстрима не в состоянии объяснить, как и почему это происходит, и как этого можно избежать.

19. Предположение о том, что по мере того, как страна становится богаче, неравенство должно неизбежно возрасти, прежде чем упасть, оказалось ложным. Возможно любое сочетание роста ВВП и неравенства.

Рост ВВП, инновации и долг

20. Рост – политический, равно как и экономический выбор. Если мы ориентируемся на рост, то должны явно или неявно ответить на вопросы: что должно расти, почему, для кого, как долго и сколько будет достаточно?

21. Инновации – не внешний фактор экономики, они неотъемлемая часть экономической деятельности. Мы будем лучше понимать экономический рост, если будем рассматривать появление инноваций внутри постоянно развивающейся неравновесной экосистемы, определяемой структурой рынков и взаимодействием всех рыночных акторов.

22. Инновации характеризуются как интенсивностью, так и направлением. Обсуждение «направления» инноваций требует определения «целей» политики.

23. Частный долг также серьезно влияет на скорость роста экономики, и все еще вне поля зрения экономической теории. Создание долга способствует увеличению спроса и влияет как на товарные рынки, так и на рынки активов. Финансы и экономика должны рассматриваться совместно.

Деньги, банки и кризисы

24. Большая часть новых денег, обращающихся в экономике, создается коммерческими банками всякий раз, когда они предоставляют новый заем.

25. Способ создания денег влияет на распределение богатства в обществе. Следовательно, понимание способа создания денег имеет важное значение для политики и не является просто технической задачей.

26. Поскольку банки создают деньги и долг, они являются важными действующими лицами экономики и должны включаться в макроэкономические модели. Экономические модели, не включающие банковский сектор, не в состоянии предсказывать банковские кризисы.

27. Экономическая теория должна отойти от понимания нестабильности и кризисов как внешних «шоков» и сосредоточиться на анализе того, как они возникают внутри рынков.

28. Финансовый сектор играет в экономике двоякую роль: краткосрочное спекулятивное финансирование и финансирование реальной экономики. Обе проблемы должны изучаться совместно.

Экономическое образование

29. Хорошее экономическое образование должно предлагать студентам разнообразие теоретических подходов. Оно должно включать не только историю и философию экономической мысли, но и широкий спектр современных учений, таких как институционализм, австрийская школа, марксизм, пост-кейнсианство, феминистская экономика, экология и теория сложности.

30. В экономической теории монополизм недопустим. Для понимания финансовых кризисов, бедности и изменений климата нужны междисциплинарные курсы. Курс обучения должен комплексно включать политологию, социологию, психологию и науки об окружающей среде, которые не должны рассматриваться как периферийные дополнения к существующей экономической теории.

31. Экономика не должна изучаться как ценностно нейтральное учение о моделях и индивидах. Экономисты должны хорошо разбираться в вопросах этики и политики, равно как и быть способны конструктивно взаимодействовать с общественностью.

32. Чрезмерная сосредоточенность на статистике и количественных моделях может сделать экономистов невосприимчивыми (слепыми) к другим способам мышления. Следует поощрять студентов использовать альтернативные методологические подходы, включая качественный анализ, интервьюирование, полевые исследования и теоретизирование.

33. Помимо всего прочего, обучение должно стимулировать критическое мышление, а не просто вознаграждать запоминание теорией и воспроизведение моделей. Необходимо поощрять сравнение, сопоставление и комбинирование теорий, а также критическое использование их в целях более глубокого изучения реального мира

Что тут можно сказать?

Можно было бы прокомментировать каждый из этих тезисов, объяснив, с какими и почему можно было бы согласиться, а какие я считаю неприемлемыми. Можно было бы добавить что-то от себя. Но мне не хочется этого делать.

Уже одной фразы в преамбуле, что «неоклассика имеет значительные исторические достижения и все еще полезна» достаточно для того, чтобы не воспринимать серьезно последующие тезисы и декларации группы Rethinking economics. О каких таких исторических достижениях идет речь?

Согласно собственным оценкам авторов, теория мейнстрима неправильно подходит к определению задач экономической теории, описанию взаимодействия экономики и природы, упрощенно понимает рынки и совсем не понимает институтов, не учитывает важных факторов, определяющих взаимоотношения труда и капитала, полностью провалилась в описании того, как люди принимают решения, не имеет инструментов для анализа и решения проблем неравенства, не может адекватно описать, как происходит экономический рост, обходит стороной вопросы функционирования денежной, банковской и финансовой систем, а потому не может предсказывать кризисы. Что у нас еще остается из того, чем занимается экономическая теория, и где неоклассика могла бы похвастаться историческими успехами и быть еще полезной?

В двух пунктах, 15 и 16, мы можем увидеть прямые призывы к экономике мейнстрима учесть то, учесть это. В частности, признать роль неопределенности. А что, если экономика мейнстрима не может учесть эти пожелания? Что, если она устроена таким образом, что ее структура не в состоянии включить в себя неопределенность? Потому что если экономический агент имеет дело с настоящей неопределенностью - не риском, который современные неоклассики умеют включать в свои модели, а неопределенностью, которую принято называть найтовской[2] (по имени Фрэнка Найта (1885-1972)), то для него просто невозможно логически сформулировать, что такое рациональное решение. А тогда вся неоклассическая теория лишается своего фундамента (об этом убедительно написано в статье Брайана Артура, опубликованной на русском языке, стр. 19).

В других пунктах все это выглядит более обтекаемо – там идет апелляция к абстрактной экономической теории (такая разноголосица свидетельствует о том, что документ составлялся в спешке, разными людьми, и его в целом никто не редактировал). Но сути дела это не меняет. Авторы тезисов видят будущее экономической теории таким же, каким оно является и сейчас.

Есть мейнстрим, есть критики мейнстрима, разрабатывающие каждый свою частную тему, и единственное, чего они хотят, это чтобы их статус в научном сообществе повысился: чтобы к ним прислушивались, печатали их статьи в ведущих журналах и увеличили количество часов преподавания. Простите, но это никакая не Реформация.

Лютер и особенно его последователи смотрели на ситуацию в церкви совсем иначе. Они сами себя объявили мейнстримом западного христианства, и с этой позиции разговаривали со старым мейнстримом - папским Римом. У них было свое целостное учение (в итоге даже получилось несколько таких учений), которое противостояло целостному учению традиционной церкви. В результате долгой и упорной борьбы они не получили всего того, что хотели получить: Рим не пал. Пришлось довольствоваться тем, что наряду с католичеством образовалось несколько других независимых церквей. Но даже это больше того, чего добивается группа Rethinking economics в ходе своей игрушечной реформации. Но, как показывает опыт настоящей Реформации, добиться чего-то можно только потребовав всего.

На самом деле, вся эта история еще раз заставляется задуматься о фундаментальной проблеме экономической науки.

Неоклассику легко критиковать. Этим занимались многие, начиная с Торстейна Веблена, который и придумал сам термин «неоклассика», хотя употреблял его совсем не в том смысле, в каком он употребляется сейчас. Критиковали и извне, и изнутри самого учения. Направлений критики не 33 – авторы тезисов поленились, а гораздо больше (вот другой недавний перечень, включающий аж 111 пунктов). Но за 150 лет так и не было ни одной серьезной попытки разработать целостную альтернативную концепцию, которая могла бы претендовать на то, чтобы занять место мейнстрима, то есть дать иные ответы на весь комплекс вопросов, которые призвана решать экономическая наука[3].

Даже кейнсианская революция, которую поддержали многие экономисты, и которая, как казалось в отдельные периоды была близка к тому, чтобы одержать решительную победу, завершилась серией гнилых компромиссов, и теперь те, кого называют новыми кейнсианцами, являются составной частью мейнстрима, по крайней мере, с точки зрения его критиков. Правда, полной интеграции не произошло, и «семейный» конфликт, то обостряясь, то затихая, идет постоянно. Остались еще посткейнсианцы – группы, откалывавшиеся от основного течения кейнсианства всякий раз, когда оно шло на очередной компромисс. Но это уже маловлиятельные маргинальные течения. Все прочие попытки были гораздо менее масштабными и серьезного вызова ортодоксальной экономической теории не представляли.

Вопрос, следовательно, заключается в следующем: какими свойствами обладает неоклассическая экономическая теория, которые, при всех ее очевидных недостатках, делают ее устойчивой к критике? Об этом следующая заметка.