Гонконг и Пекин

Одна страна – две системы.

– Идея, предложенная Дэн Сяопином в начале 80-х годов XX века.

Юань тестирует очередные минимумы, в гонконгском интернете резко вырос запросы в поисковиках по слову "эмиграция", другая часть жителей города яростно скупает доллары, опасаясь того, что доступ к ним вскоре прекратится. Кто-то бунтует и взывает к США, местная полиция их прессует, часть чиновничества занимает позицию "я не я и лошадь не моя", а кто-то выдает на-гора замечательные в своей официозности поддерживающие Пекин тексты. В общем, в фокусе внимания сегодня будет Гонконг.

Специальный административный район (САР) Китайской Народной Республики Сянган, он же привычный нам Гонконг расположен на юге Китая, в дельте Жемчужной реки, в левой её части. Напротив его, в правой части, расположен САР Аомынь, также известный как Макао, более четырёх веков принадлежавший Португалии как признанная колония – самая старая колония европейцев в Азии. Ровно такой же статус в исторические времена имел и Гонконг – но он попал под европейское (британское) управление существенно позже.

По состоянию на начало XIX века вся торговля между Китаем и Европой была сконцентрирована в городе Кантоне (европейское название Гуанчжоу), расположенному менее чем в сотне километров от Гонконга вверх по Жемчужной реке. Европейская торговля с Китаем была, с одной стороны, достаточно активной, с другой же, до начала XIX века в ней тон задавал именно Китай. Он не был заинтересован в подавляющем большинстве предлагаемых Европой товаров, но с удовольствием брал серебряные слитки. Серебра не хватало – но британцам удалось найти и начать выгодно поставлять товар-заменитель. Этим товаром был опиум.

Далее процесс пошел достаточно просто. Китайцы его с удовольствием брали и употребляли, наркотизация общества росла, Пекин пытался с этим бороться, в этой борьбе были разных эксцессы – от сваренных заживо контрабандистов до изъятий товара с последующим его уничтожением (кто сказал "контрсанкции"?) Это привело к закономерному конфликту с Великобританией, Опиумным войнам и поражениям Китая, что привело к периоду, именуемому Век Позора (1850-1949). По итогам же мирных договоров Британия получила постоянную колонию, которой и стал Гонконг – с его замечательным портом, а в 1898 году британцы взяли у Пекина в аренду на 99 лет прилегающие земли на севере Коулунского полуострова и остров Ланьтау, которые получили название Новые Территории. Британский Гонконг приобрёл свой современный (с территориальной точки зрения) вид. Колония росла и развивалась, спокойно богатела, специализировалась на ориентированной на экспорт промышленности, в то же время материковый Китай переживал разруху и развал периода warlord epoch (эры милитаристов). Поступательное развитие Гонконга было нарушено лишь во время Второй Мировой войны, когда на Гонконг напала Япония и защищавшие колонию британо-канадские войска потерпели поражение. Под японским владычеством Гонконг изрядно зачах, частым явлением была нехватка продовольствия – но 15 августа 1945 года Япония сдала Гонконг и Британия восстановила свой суверенитет.

После войны процесс также шел своим чередом. Позиции Гонконга усилились за счет переезда туда фирм из Шанхая и Гуанчжоу – коммерсантам не хотелось быть под юрисдикцией социалистической КНР. Промышленность пошла вверх, затем стала уступать место растущему гонконгскому финансовому сектору. Здесь сыграло свою роль много факторов, не последним из которых был географический. Речь в данном случае не о морской логистике и отличном порте, а о серединном расположении Гонконга между Токио и Европой, что позволило "замкнуть круг": в любой момент суток в распоряжении желающих был полностью функционирующий финансовый центр. Кроме того, британская колония, не лишившаяся связей с Китаем, стала основным поставщиком иностранных инвестиций (и посредником в привлечении таковых) в китайскую экономику, особенно этот процесс активизировался с началом китайских реформ в 1978 году, уже под руководством Дэн Сяопина. Расцвели и банковский сектор Гонконга, и его фондовый рынок.

Проблемы начались с 80-х годов, когда стало понятно, что срок аренды истекает уже достаточно скоро. Ответом на это стала "Объединённая китайско-британская декларация по вопросу передачи Гонконга", согласно которой Гонконг передавался Китаю с 1 июля 1997 года, обретая при этом особый статус САР, что позволит ему ещё минимум на полвека сохранить свои законы и высокую степень автономии, сохраняя за центром фактически лишь вопросы национальной безопасности и проведения внешней политики. Это соглашение полностью соответствовало декларированному Дэн Сяопином принципу "одна страна – две системы". Фактическая передача Гонконга Китаю произошла вполне штатно. Для Гонконга началась новая эра.

Почти сразу после реинтеграции с КНР Гонконг попал под азиатский кризис, местная экономика существенно просела: свою роль сыграл и кризис, и изменение систем управления, безболезненно оно не прошло. Однако экономический рост достаточно быстро вернулся. В 2004 году он составил более 8%, а в 2008 году Гонконг был проклассифицирован американской аналитической компанией Heritage Foundation как самая свободная экономика в мире. Близость и влияние КНР, некогда сильно раскритикованное в гонконгских финансовых кругах, сыграло Гонконгу на пользу в 2009 году, когда биржу накрыла кризисная волна; так, гонконгский биржевой индекс Hang Seng потерял около 62% своей стоимости за ноябрь 2009 года. Пекин уже спасал Гонконг от кризиса в 2003 году, когда в связи вспышкой эпидемии атипичной пневмонии регион погрузился в почти полную экономическую изоляцию, спровоцировавшую резкий спад экспортной деятельности, критичной для региона. Это заставило председателя КНР Ху Цзиньтао в 2004 году подвергнуть критике исполнительную власть в Гонконге, виновную, по его мнению, в подогреве антикитайских настроений, приводящих к массовым антикитайским акциям. В 2009 году Пекин вновь выделил колоссальные средства, чтобы компенсировать бюджетный кризис Гонконга.

Тем не менее, особой благодарности Гонконг за это не испытывает, и к более глубокой интеграции с Центром не стремится. С 2010 года, как только ситуация там более-менее успокоилась, он вновь принялся ругаться с Пекином, уличая его в попытке взять власть в Гонконге, посягнуть на автономию и устоявшийся порядок вещей. Так, в 2010 году в городе прошли демонстрации, связанные с навязыванием Гонконгу официального китайского диалекта – мандарина, и попытками закрытия радиостанций и телеканалов, вещающих на кантонском диалекте. Вообще говоря, массовые манифестации не редкость в Гонконге, они проходят, как минимум, раз в год – на очередную годовщину передачи его под юрисдикцию КНР; конкретный повод всегда находится. Они являются достаточно многолюдными – к примеру, в 2003 году около полумиллиона местных жителей протестовали против нового закона в сфере национальной безопасности – который, с точки зрения оппозиционеров, мог служить инструментом подавления демократических прав и свобод. Иначе говоря, обитатели Гонконга вполне прагматичны и стремятся занимать позицию "и рыбку съесть, и косточкой не подавиться" – и сохранить свои свободы, и пользоваться возможностями материкового Китая.

Проблема заключается в том, что Китаю образца 2010-х годов такой свободный Гонконг уже нужен не так существенно, как это было в конце прошлого века. Капитала в стране много своего, а крупным финансовым центром, безусловно лояльным Пекину, стал Шанхай. Опять же, "заигрывание с демократией", по мнению Пекина, порождает ненужные надежды у населения Синьцзян-Уйгурского автономного района,  живущего в режиме полного полицейского контроля. Это давление на Гонконг только усилилось при Си Цзиньпине, который старательно строит и укрепляет свою собственную "вертикаль власти".

Серьезно и значимо Гонконг ворвался в мировую инфоповестку осенью 2014 года, когда там происходили события, позже названные "революция зонтиков". Генезис был довольно простым: с одной стороны, часть местного населения требовала демократизации избирательной системы, с другой, в августе 2014 года Пекин утвердил порядок проведения выборов в Гонконге в 2017 году, сохранив за собой контроль над процессом; так, избранный глава САР не мог занять свою должность без утверждения в столице. Начались продлившиеся несколько месяцев протесты, которые ни к чему не привели, кроме некоторого количества тюремных сроков для активистов. Любопытно то, что сам Гонконг оказался разделен: за время под управлением Пекина в городе сформировалась заметная прослойка жителей, ориентированная на работу не с внешним миром, но с материком, они более органичны для его культуры, а свобода и демократия, равно как и борьба за них с неминуемыми экономическими проблемами им совсем не нужны.

История протестов продолжалась все эти годы с разной интенсивностью, то затухая, то разгораясь вновь. Особо активным был в этом смысле прошлый год, когда причиной для их активизации стал разрабатываемый в администрации Гонконга законопроект, согласно которому местная полиция могла бы, по запросу, передавать Китаю обвиняемых в преступлениях. Общество возмутилось, вновь пошли столкновения с полицией, в итоге законопроект был отозван. При этом обошлось без введения войск и использования в полицейских целях гарнизона НОАК, дислоцированного в Гонконге: на тот момент Пекин решил, что риски перевешивают возможные выгоды.

Это, на самом деле, довольно важное наблюдение. Китай-2019 был более осторожен, чем Китай-2014. Причина этому – торговая война и в целом куда более высокий уровень внимания к КНР. Введение войск равно жесткой порче отношений с Тайванем, сворачивание особых отношений США и Гонконга (упрощенный, относительно материкового Китая, доступ к американским деньгам и технологиям), потеря статуса финансового центра и сопутствующий отток капитала, наконец, новые санкции.

Возможно, историю было решено аккуратно замять, до следующего раза – но она не замялась. Законопроект был отозван, но местная власть ввела анти-масочный режим (запрет на сокрытие лиц), а жители, со своей стороны, ответили на выборах в дистриктах Гонконга. Явка была очень высокой, демократы одержали сокрушительную победу, а "пекинская партия" – унизительное поражение. Столкновения привели к жертвам со стороны жителей, США издали соответствующий закон, поддерживающий демократические движения, Пекин выразил недовольство. Затем история приутихла на полгода – период коронавирусных опасений – после чего волнения возобновились вновь.

Причиной на сей раз стало включение в повестку сессии Всекитайского собрания народных представителей (проще говоря, партийного съезда) резолюции о национальной безопасности Гонконга. Сделано это было, разумеется, в обход самого Гонконга со всеми его автономиями, якобы гарантированными вплоть до 2047 года. Фактически, автономии конец: сотрудники китайского КГБ смогут работать в Гонконге, граждан Гонконга в некоторых можно будет депортировать на материк, от иностранного бизнеса потребуется регулярно выражаемая лояльность, работа неправительственных организаций будет свернута, а меры против протестующих – ужесточены. Резолюция была принята столь же сокрушительно: 2878 депутатов проголосовали "за" при 1 "против" и 6 "воздержавшихся".

США отреагировали на это моментально. Дональд Трамп обозначил меры воздействия, но они совершенно беззубые. Личные санкции коснутся политиков, которые подавляли права и свободы, будет ограничен прием китайских студентов, а Гонконг лишится своих преференций, а китайские компании, имеющие листинг на американских биржах, будут особо проверены. При этом ни слова не было сказано о судьбе торговой сделки между США и Китаем, не было ничего и о возможных запретительных тарифах. С другой стороны, у США сейчас свои проблемы – продолжающиеся коронавирусные неприятности и экономические сложности дополнились серьезными волнениями среди негритянского населения страны, которые были вызваны проявлением полицейской жестокости и смертью задержанного.

Есть, однако, гипотеза, что вся эта история далека от завершения. Понятно, Китай действует по принципу "сгорел сарай, гори и хата" – отношения с США испорчены крепко, хотя и не до предела, терпеть в таких условиях гонконгскую вольницу очень неприятно. Опять же, время выбрано удачно – у США свои проблемы, Европа себе на уме, Россия, рассматриваемая в Пекине как сателлит, точно не будет возражать, а сырьевой придаток Австралия, несмотря на формальную принадлежность к англосаксонскому лагерю, решил отмолчаться. С другой стороны, в США политику по Китаю определяет сейчас совсем не прокитайская партия, в американском социуме консенсус относительно вины Китая в распространении коронавируса, а до президентских выборов менее полугода.

При этом сам Китай ощущает свою уязвимость, что прорывается на тонком уровне. Так, многие обратили внимание, что правительство КНР не установило целевого показателя роста ВВП, но официального объяснения этому приведено не было. Неофициальное объяснение дал премьер-министр Китая Ли Кэцян, который, выступая с отчетом, отметил, что правительство воздерживается от установления целевого показателя ВВП не из-за внутренних условий, а из-за неопределенности на внешних рынках. Иначе говоря, по мнению второго человека в Китае, все разговоры о переходе к развитию на основе внутреннего рынка являются введением общественности в заблуждение; отмечу, что он говорил об этом еще в 2015 году. А раз так, то и давить в эту точку вполне можно, усиливая тарифы и угнетая экспорт КНР.

В заключение отмечу, что сам факт подобных событий означает, что коронавирусный психоз, вне зависимости от реальной ситуации, явно идет на спад. И это не может не радовать.

Опубликовано 31.05.20 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.