Сила и слабость

Здесь камни похожи на мыло,
А сталь похожа на жесть,
И слабость, как сила,
И правда, как лесть.

– Кино - "Нам с тобой"

Глядя на ситуацию в Китае, очень хочется ехидно отметить, что им нравится это делать и они будут делать это всё чаще и чаще. Обычно подобная фраза имеет явно выраженный эротический подтекст, но не в этом случае. В этом случае "всё чаще и чаще" относится никак не к утехам по ведомству "цветов сливы в золотой вазе", а к мерам по стимулированию экономики. Вот и сейчас – в начале истекшей недели Китай девальвировал юань на максимальное за последние 20 лет значение. Инфоповод выглядит достаточно страшно, хотя в абсолютных числах девальвация вроде бы невелика – 4,6% в течение нескольких дней, что даже выглядит некоторой насмешкой на фоне происходившего (и происходящего) с российским рублём. Но на самом деле эта девальвация – зримое свидетельство тектонических процессов, идущих в китайской экономике. Процессов, не несущих ей ничего хорошего.

Вообще говоря, всё китайское экономическое чудо началось точно так же, как и у многих других стран Азии – через инвестиционное взаимодействие со странами развитого мира. Китай в обмен на инвестиции был готов предоставить западным партнёрам ультрадешёвую рабочую силу, более-менее удобную логистику, упрощённое регулирование и невысокие требования к экологической безопасности. Фактически, все издержки производства в Китае были ниже, чем на Западе, и западный бизнес переносил свои производственные площадки туда, тот, кто этого не делал, попросту проигрывал в конкурентной борьбе. Этот процесс, с одной стороны, вёл к некоторой деиндустриализации Запада и потере рабочих мест в промышленности; с другой стороны, даже уволенный рабочий теперь мог купить привычный ему товар (условно, кроссовки) куда дешевле, чем ранее, были б деньги. Кроме того, на обеспечении товарных потоков сильно вырос сугубо финансовый сектор – который, соответственно, пополнял казну налогами. В целом же произошло увеличение уровня разделения труда – от которого выиграли все.

Машинка работала на протяжении десятилетий, но теперь ранее функционировавший вполне штатно мотор китайской экономики опасно чихает и кашляет. Во-первых, нынешняя мировая депрессия ясно показала, что внешний спрос в принципе не безграничен, хоть и очень велик, во-вторых, изменился и сам Китай. Китайцы стали богаче, соответственно, преимущество против других стран в стоимости рабочей силы – нивелируется, более того, пропало избыточное демографическое давление, ранее гнавшее миллионы крестьян из глубинки на берега Южно-Китайского моря – ради более высоких, относительно скромных крестьянских доходов, заработков на фабриках, принадлежащих акулам мирового капитализма; численность рабочей силы в КНР уже несколько лет назад пошла на спад. Хуже того, в Китае сформировалось явное расслоение населения между "эмансипированной" его частью, обитающей в прибрежных районах страны, ближе к мерно стучащему экономическому сердцу провинции Гуаньдун и частью "традиционной", живущей дальше от моря, промышленных центров и торговли с внешним миром.

Несколько лет назад эта проблема была осознана в Китае, а при очередной смене власти (в марте 2013 года, когда Председателем КНР стал Си Цзниньпин, а премьером Госсовета – Ли Кэцян)  она вышла на первый план. Было предложено решение её – отход от примата инвестиционного взаимодействия с внешним миром, опора на собственные силы, упор на развитие внутреннего рынка, в общем, все те меры, которые с завидной регулярностью предлагаются различными российскими фолк-экономистами. В ноябре 2013 года, когда прошёл 3-й пленум ЦК КПК, эти ранее абстрактно предлагаемые меры были оформлены более конкретно. Первая идея примерно звучала как "меньше госрегулирования в разных сферах, больше либерализации", вторая как "переориентирование на внутренние рынки сбыта". И это всё – на фоне "китайской мечты", нового девиза правления, явно предназначенного для консолидации нации вокруг КПК.

Выглядело это всё, конечно же, замечательно, но реальность расставила свои жестокие коррективы – причём достаточно быстро. Успели лишь пойти разговоры о необходимости увеличений пенсий крестьянам – той самой поддержки внутреннего спроса – как накопленные изменения ситуации вынудили ЦБ КНР провести в феврале 2014 года первую за без малого 10 лет девальвацию юаня – на скромные 1,3%. Да, мелочь, но сам факт таковой прямо говорил, что ни о каком ориентировании на внутренний спрос говорить теперь нельзя, что ориентация на внешние рынки сбыта была и остаётся приоритетом экономической жизни КНР. Повторюсь ещё раз: это реакция на ситуацию, и необходимость таких действий была сильнее, чем все продекларированные намерения, по одёжке пришлось протягивать ножки. Дальнейшие события только подтвердили этот новый старый курс КНР.

Собственно, об этом я детально писал чуть более месяца назад, особо повторяться нет нужды, но основные вехи всё же имеет смысл напомнить. Китай пошёл на прямое стимулирование экономики. Он вливал деньги в банковскую систему страны, он пытался не допустить краха цен на жильё, он неоднократно (и с ускорением) снижал ключевую процентную ставку – помогая, таким образом, с юаневым денежным предложением, точно так же он снижал и нормы резервирования. Наконец, Китай с напряжением всех сил пытается удержать ситуацию на фондовом рынке – где произошёл крах без малого на 30%, и где дальнейшее падение предотвращается лишь жесточайшими командно-административными мерами (брокерам, фактически, запрещают продавать), требованиями к крупному бизнесу осуществлять обратный выкуп своих акций, поддерживая их котировки и, наконец, прямо вливая свежеэмитированную юаневую ликвидность на рынки – так, китайская государстенная финансовая корпорация (China Securities Finance Corp., CSFC) запросила еще 2 трлн юаней ($322 млрд) для продолжения поддержки фондового рынка путем покупки акций. Ранее ЦБ КНР предоставил CSFC $483 млрд. – 3 трлн. юаней.

Проблема в том, что все эти меры лишь загоняют ситуацию вглубь. Отсутствие нормальной рыночной работы провоцирует непонимание ситуации и страхи – что, наоборот, форсирует выход в кэш, отмечу особо, долларовый кэш, при любой возможности и под любые проценты – а теневая китайская банковская система, и до того развивавшаяся достаточно активно вне регулируемого поля, этому только рада. Собственно, в июле уже был зафиксирован спад резервов КНР на рекордные $42 млрд., запасы составили $3,65 трлн. Вроде бы мелочь, менее полутора процентов – но за весь II квартал с.г. падение резервов составило $36,2 млрд., процесс явно идёт с ускорением. И, разумеется, всё это сопровождается неприятными экономическими показателями: страдает внешняя торговля (падение экспорта из Китая на 8,3% в годовом исчислении по итогам июля, а экспорт из Китая в Европу в этом же месяце сократился на 12% в годовом исчислении – в то время как внешнеторговый дефицит составил $43 млрд. – т.е. деньги утекают из страны), более того, уже несколько лет наблюдается дефляция в ценах производителей, а индекс деловой активности в производственном секторе (PMI) Китая в июле упал до 48,2, самого низкого значения за последние 15 месяцев.

И в такой ситуации – ещё одна сугубо вынужденная девальвация.

Конечно же, это не решение. Это очередной шаг валютных войн, это снижение цен на сырьё – на фоне опасений за экономику КНР и явного снижения, в силу девальвации, его покупательной способности. Это признак того, что Китай, по сути, ничем не отличается от прочих развивающихся стран, которые вынуждены ориентироваться на внешний спрос – за исключением того, что он большой. Это снижение покупательной способности населения, это снижение инвестиционного импорта. Это, в общем и целом, провал. Более того, можно говорить о том, что Китай не девальвирует валюту сильнее только потому, что в декабре будет приниматься решение о включении юаня в корзину резервных валют МВФ, что позитивно повлияет на имидж китайской экономики в глазах мира – соответственно, весьма нежелательно допускать до этого времени сколько-нибудь резких колебаний курса; отмечу, кстати, что КНР придаёт этому действию весьма серьёзное значение, что несколько нивелирует всю риторику вокруг Банка BRICS, Фонда BRICS и Азиатского банка инфраструктурных инвестиций.

У Китая – гора проблем, сужающееся окно возможностей, сильнейшие экзогенные факторы, и политика, которая не соответствует декларируемой. Стоит ли на него рассчитывать как на того, кто вот вырастет – и больно наваляет злобной Америке? Я думаю, что нет.

Опубликовано 16.08.15 на портале Бизнес-Онлайн, Казань.