Особенности национальной экспроприации

Было ваше – будет наше!

– Фольклорное

Сбылись мечты народные. Маховик национализации набрал солидную мощность. Только на этой неделе государство обрело контроль над крупнейшим авиаузлом страны – московским аэропортом Домодедово, а также над ключевым экспортером зерна, компанией «Родные поля». Всего же за неполные три года количество компаний, сменивших владельца посредством государственных усилий, перевалило за пять сотен – и есть веские основания полагать, что это еще далеко не конец истории, хотя уже сейчас объемы национализированных активов перевалили за триллион рублей. Не сказать, что это прям много относительно размеров экономики в целом – но достаточно того, чтобы задуматься о сложившейся ситуации.

Так, примерно половина от этой полутысячи – бывшие активы иностранных компаний. Началось все с немецкой Uniper (88% доли в российской Unipro) и финской Fortum, продолжилось Exxon Mobil, Danone, Главпродукт (бывший хозяин – американская Universal Beverage Company), датской Carlsberg и иными компаниями. Схема оказывалась проста – сначала в структуру вводится временное государственное управление, после чего через некоторое время актив передается уважаемому человеку. Так, Danone ушел экс-замглавы Минсельхоза Чечни Руслану Алисултанову, а за ранее принадлежащей немецкой AG Siemens российской компанией ныне присматривает «Интер РАО», где главой совета директоров является Игорь Сечин.

Далее, немногим более трети – компании, у которых, по мнению российских силовиков, есть, скажем так, пятна в биографии, обычно связанные с приватизацией в 90-е годы прошлого века. Среди таких компаний – «Макфа», крупнейший производитель макарон в стране, а также переданный Росатому Соликамский магниевый завод. С ним вообще вышла чудесная история – его акции торговались на Московской бирже, и после изъятия основного пакета акций у мажоритарных акционеров (89%), прокуратура подала иск об изъятии акций и у миноритариев, обычных мелких частных инвесторов, которые просто купили эти акции на бирже в свои портфели. В защиту их оперативно выступил ЦБ, понимающий, что такая мера – прецедентна для российского фондового рынка, в итоге ситуация так пока никак и не разрешена. Кому-то повезло меньше – так был оприходован в казну Челябинский электрометаллургический завод, но, например, суд встал на сторону акционеров Ивановского завода тяжелого станкостроения отца и сына Бажановых, с чем не согласен присматривающийся к активу «Ростех» Сергея Чемезова.

Наконец, оставшаяся небольшая доля компаний – получившие предложение, от которого сложно отказаться. Самый известный пример – банк «Тинькофф», ныне переименованный в «Т-банк», иной пример – автодилер «Рольф», новым хозяином которого является Умар Кремлёв. До смены собственника «Рольф» принадлежал кипрской компании Delance Limited, бенефициаром которой является семья основателя «Рольфа» Сергея Петрова.

И теперь, значит, «Домодедово». Буквально вчера аэропорт перешёл под временное управление Росимущества. Генпрокуратура в обосновании указала наличие иностранных собственников, сокрытие реальной структуры владельцев и саботаж модернизации инфраструктуры. Аналогично «Родные поля»: Арбитражный суд Ростовской области удовлетворил иск Генпрокуратуры России о передаче в государственную собственность 100% долей этого предприятия. Как сообщается, основанием для такого решения стал факт наличия у бенефициара компании Петра Ходыкина гражданства не только России, но и британского доминиона Сент-Китс и Невис.

Кучно пошло, надо признать – и из этого самоочевидного суждения можно сделать далеко идущие выводы.

Для начала надо указать, что сам факт национализации не влечет за собой изменений в деятельности того или иного актива, в качестве / количестве производимой им продукции и оказываемых им услуг. По-простому: из того, что государство себе что-то забрало, не следует, что теперь оно всё будет делать «правильно», продукты и услуги станут многочисленны и дешевы. Точно так же не следует, что «всё развалится», что «криворукие казенные управляющие», не умеющие управлять бизнесом, доведут его до банкротства и распила, разворовав по дороге все, что можно. Это явления не взаимосвязанные, никак.

Далее, что бы там ни говорил Владимир Путин («Сразу хотел бы обозначить здесь позицию: ни о какой деприватизации, об огосударствлении экономики речи не идет и идти не может» -- 26 марта 2024 года), идущая национализация как явление в российской экономике не может не оказывать свое внимание на предпринимателей. Она и оказывает, очевидным способом: люди напрягаются, поскольку непонятны критерии, по которым кто-то может что-то с бизнесом сделать. Так, непонятен размер: условно говоря, со средним бизнесом оборотом миллиарда в три – стоит ли опасаться такого замечательного внимания со стороны государства? Это при том, что общим местом является простое понимание, что, попав в зубы соответствующих структур, выскочить из них крайне сложно.

В-третьих, бизнес обращает внимание и на иные высказывания представителей российской элиты. Так, в мае 2023 года глава Следственного комитета России Александр Бастрыкин на Петербургском международном юридическом форуме предложил национализировать основные отрасли экономики страны. «Мы говорим, по сути, об экономической безопасности в условиях войны… А дальше -- следующая ступень -- давайте пойдем по пути национализации основных отраслей нашей экономики» -- прямым текстом заявил он, правда, непонятно, о какой такой «войне» шла речь. Иными словами, национализация была анонсирована прямым текстом. Далее, рядом с этим тезисом очень органично смотрится высказывание замглавы Минфина РФ Алексея Моисеева: «Я считаю, что большая приватизация должна будет состояться, но надо понять, кому продавать. Если сейчас продавать, то это будет похоже на историю 94 года, это залоговые аукционы, по-моему, так называлось, но этого никто не хочет, естественно». В итоге получается полноценная пара: сначала национализация, изъятие активов в казну, затем приватизация, т.е. передача их уважаемым людям. Собственно, ровно это и видно в реальности.

Здесь надо отметить, что российское государство, скажем так, своеобразно. Его отличает слабость формальных институтов, функций, спокойно и бесстрастно реализующих свое спроектированное предназначение. При этом на плацдарме присутствует взаимоувязанная совокупность кланов, хуже того, грибниц с прямыми родственными связями, с какой-то организацией арбитража между ними. И это, в целом, долговременная история, длящаяся десятилетиями и веками, и характерно это для многих стран – но речь сейчас только об РФ.

А из этого всего проистекает «в-пятых». И заключается оно в резком уменьшении желания что-либо инвестировать в Россию, «всё равно все отожмут», и, наоборот, в стимулировании вывоза капитала. И это – полноценное, долгосрочное экономическое действо.

Конечно же, это не означает отсутствия инвестиций, сейчас и в перспективе. Но в таком случае они будут идти, фактически, по слегка измененной схеме, имеющей в основе классическое family, friends and fools.

Это:

• само государство, из взятых у социума налогов (а не заплатишь -- сядешь),
• те, кто думают, что имеют некие гарантии защиты / прибыльности,
• те, кто верит, что уж их-то проблемы не коснутся, спрос будет, капитал прирастет, не произойдет значимой девальвации рубля, уважаемые люди не предложат в совет директоров своего человека, чтоб следил по понятиям (реальная практика у моего клиента, которого мы с командой консультировали), и т.д. и т.п.

И это – та реальность, в которой приходится и придется жить. Реальность и ее правовая система. Что, впрочем, ожидаемо, с учетом генезиса нынешней российской элиты.